НА ЛЯГУШКЕ ЧТО ЛЬ ЖЕНИТЬСЯ?

У меня миленок был,
Звали его Юрка.
Ни в одной деревне нет
Такого полудурка.

Полюбила я матроса
И на море подалась,
Морем всласть налюбовалась
И матросу отдалась…

Хорошо в деревне летом,
Выйдешь в поле, сядешь срать.
Жопа нюхает цветочки,
Ой, какая благодать.

Тракториста полюбила
И под трактором дала.
Три недели сиськи мыла
И соляркою ссала.

Гармонист у нас хороший,
Как цветочек аленький.
Сам большой, гармонь большая,
А херочек маленький.

Гармонист у нас хороший,
Гармонист у нас один.
Давайте девки соберемся,
И по разику дадим.

Эх, спасибо гармонист,
За игру и за баян.
Титьки вырастут большие,
Приходи пощупать дам.

Эх, теща моя,
Буду разводиться.
Твоя дочь подо мной,
Плохо шевелиться.

Эх, зять дорогой,
Что-то мне не вериться.
Под хорошим мужиком,
И доска шевелится.

Я давала Николаю
Возле дома у крыльца.
А увидел мой папаша,
И отрезал два яйца.

На окошке два цветочка:
Голубой да аленький.
У миленка боевой,
И такой шершавенький.

Я не буду матюкаться,
И матюжных песен петь,
Как гармошка заиграет,
Где тут на **й утерпеть.

Я в красивом сарафане,
Топочу и топочу.
Не расстегивай ширинку,
Я сегодня не хочу.

Немец шел в Россию прямо,
Из России — косяком.
Шел в Россию он обутый,
Из России — босиком.

На столе закуска с водкой
А в кармане солидол
Раздвигайте ноги девки
Я из армии пришел.

С неба звездочка упала,
Согласилась я молчком.
На спине пять раз давала,
Один раз еще рачком.

Перестройка, перестройка,
Я и перестроилась.
У соседа хер длиннее,
Я к нему пристроилась.

«Наши спутник запустили,
Вышел на орбиту.
В него Лайку посадили,
А надо бы Никиту»

« США достали мы по стали
и надою молока,
а по мясу поотстали — член сломался у быка!»
«К коммунизму мы идем,
птицефермы строятся,
а колхозник видит яйца,
когда в бане моется.»

«Уезжали мы на Бам
с чемоданом кожаным
А назад вернулись с Бама
с ..ем отмороженным.»

На Новый год дед подарил Алёшке баян.
В музыкальную школу Алёшка сходил всего лишь раз, и сразу же поклялся, что второй раз он туда не пойдёт, а уж лучше пойдёт прямиком в могилу.

Футляр с баяном Алёшка спрятал в погребе, в самом дальнем сусеке, которым никто не пользовался с незапамятных времён,

а то время, в которое ему полагалось быть на музыкальных занятиях, Алёшка с удовольствием проводил на птичьем рынке.
Обман продолжался до Пасхи.
В чистый четверг дед зашёл в Алёшкину комнату и, сияя беззубой улыбкой, весело прошамкал:
– А у нас в воскресенье гости будуть. Ты ш у нас, почитай, три месяца в музыку ходишь, вот и сыграешь гостям на баяне.
Алёшка помертвел. Но виду не подал, только подумал – «Эх, душа моя копеечка. Гнутый грошик».
Алёшка посмотрел на деда честными глазами и спокойно ответил:
– Хорошо, деда. Сыграю.
Сдаваться просто так, Алёшка не собирался. Три дня, до самого воскресенья, он думал, как сыграть на баяне, чтобы никто даже не догадался, что инструмент всю зиму пролежал в погребе.
«Сделаю так – думал Алёшка – буду играть, что получится, а чтобы гости не очень прислушивались к самому баяну, буду что есть мочи исполнять песню композитора Даргомыжского».
На том и порешил.
По случаю Пасхи стол накрыли в комнате. Когда гости разговелись, Алёшка уныло поплёлся в чулан за баяном. Достав футляр из сусека, Алёшка увидел, что тот покрылся плесенью. Чтобы не перемазаться в серо-бело-зелёной слизи, Алёшка аккуратно открыл крышку, достал тяжёлый инструмент, а футляр спихнул обратно в сусек. Баян оказался холодным. И не просто холодным, а промёрзшим насквозь. Леденющим. Надев на худенькие плечи ремни, Алёшка замер от стылого прикосновения, у него захватило дух, и потому ему пришлось немного постоять на месте, мелко трясясь от холода и лязгая зубами. Привыкнув к баяну, Алёшка зашёл в комнату.
И дед, и гости уже ждали музыканта.
Побледнев от ужаса, Алёшка решительно шагнул на середину комнаты и громко объявил:
– Музыка Даргомыжского. Слова Даргомыжского, – и неуклюже поклонился.
Дед ободряюще захлопал и стал бить в пол ногой, обутой в валенок.

Алёшка, что есть силы надавил на кнопочки сразу всеми пальцами, развёл меха в стороны и, чтобы перекричать баян, во всё горло заорал:
– Мы очень любим труд, мы сколотили гробик…

Баян предательски зашипел и выдохнул из себя остатки спёртого воздуха. В мехах баяна обнаружилась огромная дырища, прогрызенная мышами, и вместе с последним умирающим звуком из баяна вывалилась вся мышиная семейка, пушистыми комочками удравшая под печку.

Дед порол Алёшку не долго. Но жёстко.

Забившись под свою кроватку в самый дальний угол, Алёшка всхлипывал и глотал солёные слёзы.
«Конечно, – горько думал Алёшка, – как мышей потравить, так у фюллера руки не доходят, а как беззащитных драть, так у него руки доходят».
Вздрогнув последний раз своими худенькими плечами, Алёшка утёр слёзы и пожелал фюллеру, чтобы ему приснился атеист.