История - реальная. Наверно, вы уже убедились, что сказки я не сочиняю...
О разлучницах-коровах
Что такое лейтенант-летчик в глухом гарнизоне после распределения?
Это эталон самоотречения. Его оттачивают отцы-командиры, наждаком полируют сослуживцы, и ювелирно - лобзиком - проходится по нему родная жена. Которая назойливо намекает, что и театров здесь нет, и маникюрных салонов, и даже молока для ребенка иной раз не найдешь.
Мой друг Гена держался мужественно. До поры до времени. Пытался объяснять. Что дескать, да, театры стадами здесь не бегают. И салоны почему-то предпочитают крупные города. Такой у них извращенный вкус. Не нравится им нетронутая природа таежных гарнизонов.
А с молоком - он проблему решит. Его хоть залейся. Шляются эти коровы где ни попадя. Местные за ними и не особо присматривают. Даже умудряются эти коровы на взлетную полосу посягнуть... Наверно, о путешествиях мечтают. Улететь в дальние страны.
Я не думаю, что факт похищения такой недисциплинированной коровы вызревал. Как-то все незапланированно получилось.
Просто звезды встали в роковой треугольник. Бродячая корова, булочки в кармане и принятая на грудь небольшая емкость горячительной жидкости по случаю чего-то удачного.
Глупая корова за кусочками булки бежала, как собачонка. Такая роскошь, однако. А не надоевшая трава. С взлетной полосы до подъезда за пять минут добежала. Может, чувство вспыхнуло. Подумала, что это такой букетно-конфетный период в ее жизни настал. То есть булочко-хлебный. Прежний хозяин другие букеты предпочитал - веники для десерта, да метлой по спине - как поощрение.
А здесь - такая галантность.
Поэтому она сама - осознанно - ломанулась в дверь подъезда. Гена только попридержал. Корова была в теле вообще-то.
До третьего этажа они дошли бодро. Можно сказать, взлетели. И в прихожей хорошо разместились. Только немного шкаф свернули. Но это от радости уже.
Гена тут же земной поклон до паркета - дескать, родная жена, не могу я тебе театр в квартиру доставить, а корову - запросто. Помещается. Даже до балкона дойдет. И не надо будет в пять утра к бочке за молоком бегать. Вот такой, я, мать, добытчик.
Жену это потрясло. Как будто он постороннюю даму в дом привел. Неизвестно где подобранную. Реакция такая же была. С разными словами.
Надо сказать жена у Гены была какая-то тогда не очень гостеприимная. И не совсем хлебосольная. К друзьям особенно. А уж к подругам.
И здесь - швабру в руки. Дескать, чтоб духу не было.
Гена оскорбился. Корова обиделась. Я вам не какая-то… И уперлась рогом. Типа, я еще и чаю-то не попила. И коровник новый не осмотрела. А уже - на выход.
Но летун - человек гордый. Ах, не надо… не цените, значит. Тогда уходим- не прощаясь.
Легко сказать. Корова, во-первых, обиделась, а во-вторых, оказывается, высоты боялась. И стала уговаривать его, что дескать я здесь - на площадке как-нибудь. Типа, не впервой в стесненных условиях жить.
Но Гена был непреклонен. Он стал ее подпихивать в зад. Куда и галантность делась.
Корова тоже вошла в раж. От обиды. И чего уж стесняться-то? Люди свои… Наградила его парой ароматных лепешек. На шинель.
Он тоже не стерпел такого поругания. Замотал ей морду - глаза - шарфом, за рога - как штурвал - и вниз по лестнице. На посадку. С грохотом, мычаньем и нежными мужскими словами. Тем более, лепешки способствовали скольжению. Как на салазках получилось.
Внизу уже легче пошло. Опрометью помчалась. Взмыкивая горестно. С горькими думами: «Да ну их этих летчиков… Соблазнят и бросят… коварные.»
Потом было все хорошо. Коровы на прогулку на взлетную полосу ходить отказались. Из принципа.
Командир полка отметил инициативу и смекалку лейтенанта недолгой «губой».
Дома тоже все утряслось - ну что такое месяц ледяного молчания? Это почти курорт.
Кстати, прожили они счастливо всю жизнь. Сам недавно с сорокалетием брака поздравлял. Так что крепкой летной семье никакие коровы не страшны. Как, впрочем, и посторонние интересные женщины.
О разлучницах-коровах
Что такое лейтенант-летчик в глухом гарнизоне после распределения?
Это эталон самоотречения. Его оттачивают отцы-командиры, наждаком полируют сослуживцы, и ювелирно - лобзиком - проходится по нему родная жена. Которая назойливо намекает, что и театров здесь нет, и маникюрных салонов, и даже молока для ребенка иной раз не найдешь.
Мой друг Гена держался мужественно. До поры до времени. Пытался объяснять. Что дескать, да, театры стадами здесь не бегают. И салоны почему-то предпочитают крупные города. Такой у них извращенный вкус. Не нравится им нетронутая природа таежных гарнизонов.
А с молоком - он проблему решит. Его хоть залейся. Шляются эти коровы где ни попадя. Местные за ними и не особо присматривают. Даже умудряются эти коровы на взлетную полосу посягнуть... Наверно, о путешествиях мечтают. Улететь в дальние страны.
Я не думаю, что факт похищения такой недисциплинированной коровы вызревал. Как-то все незапланированно получилось.
Просто звезды встали в роковой треугольник. Бродячая корова, булочки в кармане и принятая на грудь небольшая емкость горячительной жидкости по случаю чего-то удачного.
Глупая корова за кусочками булки бежала, как собачонка. Такая роскошь, однако. А не надоевшая трава. С взлетной полосы до подъезда за пять минут добежала. Может, чувство вспыхнуло. Подумала, что это такой букетно-конфетный период в ее жизни настал. То есть булочко-хлебный. Прежний хозяин другие букеты предпочитал - веники для десерта, да метлой по спине - как поощрение.
А здесь - такая галантность.
Поэтому она сама - осознанно - ломанулась в дверь подъезда. Гена только попридержал. Корова была в теле вообще-то.
До третьего этажа они дошли бодро. Можно сказать, взлетели. И в прихожей хорошо разместились. Только немного шкаф свернули. Но это от радости уже.
Гена тут же земной поклон до паркета - дескать, родная жена, не могу я тебе театр в квартиру доставить, а корову - запросто. Помещается. Даже до балкона дойдет. И не надо будет в пять утра к бочке за молоком бегать. Вот такой, я, мать, добытчик.
Жену это потрясло. Как будто он постороннюю даму в дом привел. Неизвестно где подобранную. Реакция такая же была. С разными словами.
Надо сказать жена у Гены была какая-то тогда не очень гостеприимная. И не совсем хлебосольная. К друзьям особенно. А уж к подругам.
И здесь - швабру в руки. Дескать, чтоб духу не было.
Гена оскорбился. Корова обиделась. Я вам не какая-то… И уперлась рогом. Типа, я еще и чаю-то не попила. И коровник новый не осмотрела. А уже - на выход.
Но летун - человек гордый. Ах, не надо… не цените, значит. Тогда уходим- не прощаясь.
Легко сказать. Корова, во-первых, обиделась, а во-вторых, оказывается, высоты боялась. И стала уговаривать его, что дескать я здесь - на площадке как-нибудь. Типа, не впервой в стесненных условиях жить.
Но Гена был непреклонен. Он стал ее подпихивать в зад. Куда и галантность делась.
Корова тоже вошла в раж. От обиды. И чего уж стесняться-то? Люди свои… Наградила его парой ароматных лепешек. На шинель.
Он тоже не стерпел такого поругания. Замотал ей морду - глаза - шарфом, за рога - как штурвал - и вниз по лестнице. На посадку. С грохотом, мычаньем и нежными мужскими словами. Тем более, лепешки способствовали скольжению. Как на салазках получилось.
Внизу уже легче пошло. Опрометью помчалась. Взмыкивая горестно. С горькими думами: «Да ну их этих летчиков… Соблазнят и бросят… коварные.»
Потом было все хорошо. Коровы на прогулку на взлетную полосу ходить отказались. Из принципа.
Командир полка отметил инициативу и смекалку лейтенанта недолгой «губой».
Дома тоже все утряслось - ну что такое месяц ледяного молчания? Это почти курорт.
Кстати, прожили они счастливо всю жизнь. Сам недавно с сорокалетием брака поздравлял. Так что крепкой летной семье никакие коровы не страшны. Как, впрочем, и посторонние интересные женщины.
Свежие комментарии