«Бойтесь данайцев, дары приносящих»
Вергилий.
Дав последние указания дежурному врачу, и хлопнув после его ухода вечернюю чарку коньяку с лимоном, Марк Ильич неспешно встал из-за стола, скрипя паркетом, подошел к высокому окну своего кабинета и привычно обозрел окрестности.
Они не впечатляли.
Низкое хмурое небо, морозно парящий вдали залив с лодками, и разбросаные внизу пятиэтажки военного городка на фоне угрюмых сопок.
Тем не менее, настроение было отличным. Впереди маячили Северная Пальмира и очередная, весьма престижная должность.
Выпускник Военно-медицинской академии, удачно женившийся на дочери одного из ее руководителей, Марк Ильич был баловнем судьбы и не без поддержки тестя удачно двигался по карьерной лестнице.
В отличие от своих сокурсников, которых разбросали по флотам, определив на рутинные должности корабельных врачей, он был оставлен в Ленинграде, успешно закончил адъюнтуру и, набравшись «опыта» в санупре флота, был отправлен на экзотический Север, за большими звездами, окладами и полярными надбавками.
Теперь они были все выбраны, уехавшая пару месяцев назад в Питер, жена устраивала там судьбу дочери и надзирала за строительством четырехкомнатного кооператива в центре, и все складывалось, как нельзя лучше.
А еще, через час, Марку Ильичу предстояла встреча с одной из его пассий.
Полковник медицинской службы и начальник гарнизонной спецполиклиники, в свои сорок Марк Ильич выглядел на тридцать и пользовался неизменным успехом у прекрасного пола.
И к этому были свои причины. Дам в гарнизоне имелось с избытком, сильная его половина месяцами болталась в море, а слабая скучала и пыталась хоть как-то скрасить свое безрадостное существование.
Одни, у которых имелась такая возможность, временно уезжали на материк, вторые, успевшие обзавестись чадами, трепетно их воспитывали, а третьи, как правило самые молодые и неискушенные жизнью, пытались устроиться на работу.
Но какая работа для женщин в гарнизоне, да к тому же заполярном? Раз-два и обчелся. Таким был и тот, который обозревал Марк Ильич, где кроме военторга, «омиса» и спецполиклиники, никаких гражданских объектов не было.
Здесь следует отметить, что большинство, жаждавших активного труда, имели медицинское или педагогической образование. Как-то так сложилось, но морские офицеры выбирали именно таких подруг жизни. Возможно из каких-то меркантильных соображений, а может и случайно, но факт остается фактом.
В результате, военторг и отдел морской инженерной службы были переполнены несостоявшимися педагогами, а в спецполиклинике не было отбоя от давших клятву Гиппократа.
Поскольку в свое время, Марк Ильич тоже давал такую, он трепетно относился к просительницам, выбирал самых привлекательных и, определив им испытательный срок, зачислял в штаты.
А потом, выбрав удобное время, предлагал свою взаимность. Многие отказывались (одна даже врезала полковнику по морде), за что увольнялись как не прошедшие испытательного срока, другие соглашались и регулярно ублажали женолюбивого начальника.
Вот такая, по имени Эльвира, муж которой ушел на три месяца в Атлантику, сейчас и ждала полковника в своей квартире, заинтриговав его помимо обычного, еще и каким-то сногсшибательным подарком.
Пройдя в комнату отдыха, Марк Ильич накинул на шею белый мохеровый шарф, натянул черную, с красными просветами на погонах шинель и, напялив на голову высокую фуражку (он был мал ростом), неспешно вышел в коридор.
- Надо бы заняться и этой, - отметил он про себя, кивнув миловидной сестре, с круглым задом и высокой грудью, проплывшей мимо него в ординаторскую.
Чуть позже Марк Ильич вырулил на своей новенькой «Волге» за ворота, прибавил газу и покатил в сторону центра…
- Слушай, Эль, а может не надо? - уставилась зеленоглазая блондинка на сидящую рядом девушку. - Пусть этот гад катит в свой Питер, а мы все забудем.
- Надо, Юлька надо - криво усмехается та. - Что б уехал с помпой и новому неповадно было.
Эльвира, южного типа миниатюрная брюнетка, та самая пассия, к которой едет полковник, а Юля ее близкая подруга, не так давно уволенная из поликлиники.
- Слушай меня внимательно, подруга, как только он позвонит в дверь, ты закрываешься в ванной и сидишь там тихо, словно мышь. Ну а затем по плану, - говорит Эльвира и окидывает взглядом празднично накрытый стол.
На нем откупоренная бутылка армянского коньяка, вино, фрукты и всевозможные закуски.
- А клофелину ты не много положила? - кивает на коньяк Юля.
- В самый раз, - тянет из пачки сигарету Эльвира, - вырубится сразу.
В это же самое время, в гарнизонной комендатуре идет инструктаж патрулей.
- Значит так, - хмуро расхаживает перед строем помощник коменданта. - В первую очередь задерживать партизан и самоходчиков. И в кабаке поаккуратней, на неделе доставили гражданского, а он крупная шишка с «Рубина». Мало того, что не разобрались, по дороге еще и глаз подбили. Нехорошо.
- А как их отличишь? - басит с правого фланга длинный капитан-лейтенант. - По мордам ведь не разберешь, кто они, наши или с «Рубина»
- Ну да, не разберешь, - подпрягаются к нему другие старшие патрулей.
- Отставить базар! - гавкает майор. - А теперь последнее. Тут сообщили из прокуратуры, в гарнизоне объявился гомосек, появляется в безлюдных местах и пугает женщин.
- А вот здесь, если можно, поподробнее, - раздается с левого фланга, и патрульные оживляются.
- Оголяется и делает им непристойные предложения - цедит помощник. - Прошу на это обратить особое внимание. Попадется, немедленно задержать и доставить в комендатуру. Все! А теперь по коням.
…Миновав ярко освещенный Дом офицеров, и центральные улицы, как всегда оживленные по вечерам, Марк Ильич остановил машину у универмага, вышел из нее и направился к стоящему неподалеку дому.
Войдя в подъезд, он поднялся на третий этаж и прислушался. Где-то вверху пели, слышался звон гитары и веселый смех.
- Расшумелись, твою мать - недовольно пробурчал полковник и вдавил в стену кнопку звонка.
- Тру-ля-ля, - пропело за дверью, она тихо отворилась, и возникший из полумрака женский силуэт призывно махнул ему рукой.
Проскользнув внутрь, Марк Ильич первым делом чмокнул хозяйку в щеку, а когда она щелкнула замком, водрузил на вешалку свою шинель с фуражкой и быстро расшнуровал ботинки.
- Проходи милый, - нежно пропела Элеонора, и кивнула ему на тапочки.
- Однако, - довольно протянул Марк Ильич, войдя в освещенный мягким светом торшера зал, с удовольствие обозревая празднично накрытый стол.
- Все для тебя, - серебристо рассмеялась девушка, - прошу. И наманикюренная лапка изящно указала на один из стульев.
-Чаровница, - провел полковник рукой по ее упругому бедру и сел на указанное ему место.
- Мне как обычно, шампанское, а тебе коньяк, - хлопнули густые ресницы, и Элеонора кивнула на высокий фужер.
- Понял малыш, - расплылся в улыбке Марк Ильич, и взялся за серебристое горлышко.
- Паф-ф ! - высоко взлетела пробка, фужер заискрился шапкой пены, и начальник цепко ухватил «Арагви».
- Ну, за любовь! - выдохнул он, наполнив рюмку, звонко пропел хрусталь и любовники выпили.
- Ба, да у тебя тут и икорка, - потянулся Марк Ильич к золотящимся на тарелке бутербродам. - Пайковая?
- Да, Славик перед походом получил.
- А мне вот не дают, - смачно чавкая, вздохнул полковник. - Ну что, повторим?
- О да, - нежно прошептала Элеонора и погладила его щеку наманикюренной лапкой. Затем она включила музыку, они немного потанцевали и выпили на брудершафт.
- Ну а теперь раздевайся и ложись - проворковала женщина, с трудом освобождаясь от распаленного начальника. - А я сейчас вернусь с подарком. И выскользнула из комнаты.
- Сопя от возбуждения, Марк Ильич набулькал еще фужер, (коньяк повышал тонус) с наслаждением его выцедил и, бросив в рот кружок лимона, направился к широкой, стоящей в углу софе.
Через пару минут, первозданно голый, он нырнул под прохладные простыни, блаженно улыбнулся, что-то пробормотал и сладко засопел носом.
- Юлька, выходи, он спит, - прошептала в дверь ванной Эля, и внутри тихо щелкнуло.
- Точно? - высунулась оттуда золотистая гривка.
- Точней не бывает.
Ступая на цыпочках, подруги прошли в зал, встали у софы и с минуту наблюдали за спящим начальником.
- Дрыхнет, сволочь, - жестко сказала Эля и потрясла его за плечо.
- М-м-м, - сонно промычал Марк Ильич и перевернулся на бок.
- Ну что, взяли? - обернулась Элеонора к подруге, и та молча кивнула.
В следующий момент спящий был приведен в сидячее положение, подхвачен с двух сторон руками, и девушки потащили безвольное тело в прихожую.
Потом раздался звук отпираемого замка, стук двери, и с лестничной площадки донесся вопль.
- Не убился? - испугано пискнула Юля.
- Да нет, шевелится, - улыбнулась, прильнув к дверному глазку Элеонора. - А теперь пошли звонить…
Сначала Марку Ильичу снилась Эля. Голая, жаркая и податливая. А потом вдруг стало прохладно и неуютно. Он пошарил вокруг себя рукой, с трудом открыл глаза и непонимающе огляделся. Кругом были какие-то стены, уходящие вверх ступени и собачий холод.
- Где я? - просипел полковник и встал на четвереньки. Сверху донесся хохот, звон гитары и он все вспомнил.
- С-сука! - взвизгнул Марк Ильич, с трудом принял вертикальное положение, и, привалившись к двери, вдавил дрожащий палец в кнопку звонка.
- Тру-ля-ля, - трижды издевательски пропело внутри и смолкло.
- Открывай, открывай, курва! - дико завопил Марк Ильич и замолотил кулаками в дверь.
На палубу вышел!
А палубы нет!
Вся палуба в трюм провалилась!!
оглушительно заорали сверху, и оттуда зашаркали неверные шаги.
Отпрыгнув в сторону, Марк Ильич покрылся холодным потом и, сигая через три ступеньки, кубарем скатился вниз.
- Бах! - упруго саданула его по заднице входная дверь, и тут же раздался визг тормозов.
- Вот он, вот, гребаный гомосек! - хлопнули двери комендантского «УАЗА», и за улепетывавшим полковником бросились три тени.
- Стой козел, стой, стрелять буду! - забазлал рысящий впереди лейтенант и, запутавшись в ремнях пистолетной портупеи, грохнулся башкой о скользкий тротуар.
- Догнать!! - плачуще завопил он набежавшим патрульным и те, сопя, рванули дальше.
Через минуту бегущего догнали, уронили в снег и, заломив руки, волоком потащили к машине.
- Пустите меня, я полковник! - слезно вопил, пуская сопли Марк Ильич.
- Щас в комендатуре из тебя генерала сделают, - заталкивая его в «стакан» тяжело пыхтели старшины.
- Поехали, - махнул рукой водителю лейтенант, ощупывая растущую на голове шишку, и тот с треском врубил скорость.
Напрасно старушка,
Ждет сына домой,
Ей скажут она зарыдает!!
вывалилась из подъезда загулявшая компания и целеустремленно зашаталась в сторону романтично освещенного фонарями ресторана.
- Соболевцы из автономки пришли, душевно поют, - обернулся назад лейтенант.
- Ага, душевно, - откликнулись старшины, отряхивая вывоженные в снегу шинели.
Когда трясущегося и посиневшего от холода Марка Ильича затащили в комендатуру, дежурный грозно нахмурился, а два сидящих в «обезьяннике» стройбатовца, радостно оживились.
- Вот, поймали у того самого дома, - кивнул на задержанного лейтенант.
- Точно, гомосек, - довольно оглядел Марка Ильича дежурный и кивнул патрульным на стоящий напротив стул, - усадите.
Старшины шмякнули задержанного на сидении и с достоинством отошли в стороны.
- Так, ваша фамилия? - потянув к себе журнал, щелкнул шариковой ручкой дежурный.
В ответ раздалось нечленораздельное мычание.
- Отвечать, когда я спрашиваю! - вызверился на него дежурный.
- Н-не п-помню,- всхлипнул Марк Илич.
- Ну что ж, так и запишем, - констатировал офицер. И вывел в журнале: «В 23.45 старшим патруля лейтенантом Пузиным, в комендатуру доставлен неизвестный. Фамилию назвать отказался. Из одежды на задержанном только часы».
После этого дежурный прочел свое творение, довольно поцокал языком и учинил витиеватую подпись.
- Ну а теперь, давайте его к «партизанам», кивнул он патрулям.
Те сгребли начавшего икать Марка Ильича и поволокли его к сидящим за решеткой стройбатавцам.
А офицер сделал значительное лицо и снял трубку.
- Докладывает дежурный по комендатуре капитан-лейтенант Громов. Мы тут задержали вашего гомосека. Так что забирайте. Да, точно он. Орал и бегал голым между домами.
После этого, он с чувством выполненного долга откинулся в кресле, и разрешил патрульным немного обогреться.
Вскоре за окнами блеснул свет фар, потом раздался скрип тормозов и в помещение, широко распахнув дверь, вошел гарнизонный прокурор в сопровождении следователя.
- Товарищи офицеры! - приподнялся из-за стола дежурный.
- Вольно, вольно, капитан, не шебушись, вяло махнул рукой полковник. - Ну, и где тут ваш задержанный?
- А вот он, - радостно ткнул пальцем за решетку Пузин.
- Тэ-кс, поглядим, - величаво направился к ней прокурор.
В следующую секунду его глаза выпучились, полковник тяжело заворочал шеей и стал медленно багроветь. Марк Ильич, у которого прокурор лечил застарелый гемморой, был его весьма близкий друг и собутыльник.
- Вы кого задержали, … вашу мать! - заорал слуга Фемиды и засучил ногами.
- Не могу знать! - рявкнул дежурный. - Из документов у него только часы!
- Да это ж!... - начал прокурор и осекся. - Освободить! Немедленно!!
Когда его «Уаз», громко взревев двигателем отъехал от комендатуры, там еще долго стояла мертвая тишина, нарушаемая пьяным бормотанием одного из стройбатовцев.
- Эх, Пузин, Пузин, - с ненавистью процедил дежурный, глядя на лейтенанта.- Вам же говорили, кого задерживать…
Утром на стол командующему флотилией, весьма щепетильному в вопросах морали, помимо прочих легла сводка из гарнизонной комендатуры.
- Какой на хрен неизвестный? Установить немедля! - последовал грозный рык, и в комендатуру понесся порученец.
А вечером «на ковер» к адмиралу был вызван начпо.
Какой разговор состоялся между ними, история умалчивает, но через неделю Марк Ильич отправился к очередному месту службы. На Новую Землю.
Как говорят, «пути господни неисповедимы».
Примечания:
Северная Пальмира - обиходное название Ленинграда, бытовавшее на КСФ.
«Партизаны» - солдаты строительных батальонов (жарг.)
«Самоходчики» - военнослужащие, находящиеся в самовольной отлучке (жарг.)
Санупр - медико-санитарное управление флота.
«Рубин» - закрытое КБ в Ленинграде.
Начпо - начальник политотдела.
Новая Земля - ядерный полигон в Белом море.
Свежие комментарии