На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

РЖАКА

187 491 подписчик

Свежие комментарии

  • Николай
    С дальней авиацией и МБР огрестись можно даже в глубоком тылу, и скрипочку подмышкой не то, что не унесёшь, а пукнуть...Скрипочка...
  • Элеонора Коган
    Да, мудрая притча!!!! Всё верно!!!Скрипочка...
  • александр почекунин
    Еду по трассе, ни...

Не люблю я оттепель среди зимы...(не юмор)

Не люблю я оттепель среди зимы. Навьюжит зима снега, укроет им целину, придавит тяжестью еловые лапы,  обустроит свое царство – ходи по нему и любуйся.

И вдруг поутру закапает с кровельных желобов, затянется пространство мокрым ситом, потемнеет снег и на душе становится  зябко и пасмурно.

Но не люблю я оттепель по другой причине. Штукатурить наружные стены  при минусе не полагается. Иногда, правда, добавляют в раствор химические модификаторы для работы на холоде. Но это в крайних случаях. Потому что зимой и внутрянки с головой хватает, в смысле отделки внутренних помещений. А вот если оттепель, то отделочниц могут из тепла  на холод выгнать. Фасад штукатурить.  Формально  плюс? Плюс! Вот и работайте, девчонки!

А разве  плюс три – это тепло?  Плюс три  еще холоднее, чем минус три, потому что сырость в душу проникает, морозит и колотит, пока на перерыв не сорвешься, пока раскаленным кофе не обожжешься, так и сидишь с ознобом.

Забились мы с Лидкой на пару  в крохотную прорабскую, пьем кофе и оттепель ругаем. Нам по сегодняшнему плану надо было в бойлерной швы шпаклевать. В бойлерной жара, можно в купальниках работать.

Купальники зимой дешевые. Лидка третьего дня пять купила. И притащила в бойлерную мерить, чтобы я со стороны подсказала,  какой на ней лучше сидит. У Лидки фигура божественная. На нее робу с огородного пугала напяль – все равно мужики  потянутся. А  купальники у Лидки яркие, тугие. И очень минимальные.


- Вер, может мне  поскромнее  модельку  взять? – задумывается Лидка, - не девочка я уже.

Это она скромничает. Вижу же, что ей все  нравятся. И все  ей к лицу. И к попе. А разве нет? Попа – это на пляже очень важная деталь. Ее никуда не спрячешь, ни юбки, ни джинсов рядом нет.

- Лид, - говорю, - ты у нас девушка на выданье, летом поедешь в Таиланд, найдешь там себе бизнесмена, нет,  пять бизнесменов, у тебя же  пять купальников -  и окупятся твои вложения,   глазом не успеешь моргнуть.

Лидка смеется. У нее характер легкий. Таких девок поискать. Она еще и готовить может, как в ресторане.  Девчонка – чудо.

- Ага, в Таиланд, - говорит Лидка, - а Вовку куда я дену? Нет, я  с ним в деревню, на молоко.  Возьму-ка  я  один купальник, серенький, мне хватит. Все равно там народу нет, все в городе.

А сегодня мы не в уютной бойлерной, сегодня мы полсмены  на этом плюсе три  руками махали, даже не вспотели. А до конца работы еще четыре часа.

- А назавтра, - спрашиваю, -  тоже плюс?

-  Не знаю, - говорит Лидка, - я без сахара буду.

- Лид, - говорю, - сахар для мозгов, ну как можно кофе пить без сахара?

- А так и можно, - говорит Лидка и,  прищурив глаза от блаженства, тянет кофе.

Я кладу себе две ложки сахара, не могу без сладкого жить. У меня фигура не Лидкина, мне по барабану, главное – душевное спокойствие. Я еще и конфет шоколадных принесла, по две штучки на нос.

- Не, - говорит Лидка, - конфеты точно не буду.

- Ну, Лид, - говорю, - одну хоть съешь. Вот и пообедаем.

- Нет, я Вовке отнесу, - Лидка прячет конфеты в карман ватника, - он эти обожает.

- Тогда и мои отдай, - говорю я, - я тоже сегодня на диете. Не одной же тебе красавицей быть.

- Да ему даже  много, - застеснялась Лидка, - ешь сама, Вер, спасибо.

-  Скоро Новый год, Лид, - отмахнулась я, - еще наемся.

- Да, скоро Новый год, - сказала  Лидка, как-то очень грустно.

- Может тебе денег подкинуть, Лид? – поняла я ее грусть по-своему, - на праздники Вовка тебя раскрутит,  только в путь. Елки, подарки, аттракционы. Сейчас так все дорого.

- Да денег хватит, - сказала Лидка, - у меня халтурка была на прошлой неделе, невыспалась, правда. Но зато теперь голова не болит. Вернее, болит, но по-другому поводу.

- По какому?

Лидка помолчала. Думала, говорить или нет. Потом подняла глаза от чашки с кофе:

- Я тут Деда Мороза вызывала. На дом.

- А что, они уже ходят?

- Давно, - Лидка задумалась, - с начала декабря. А у меня только вчера и был свободный день. Вовку в садик не повела, сказала, что будем елку наряжать. Ну, с утра и наряжали.

- Нарядили?

- Нарядили.

- Голова прошла?

- Елка не при чем, - сказала Лидка, - главный сюрприз – это Дед Мороз.

- И что? – спросила я, - не пришел?

- Пришел.

- Пьяный?

- Ну, почему сразу пьяный-то, - засмеялась Лидка.

Господи, какая она миленькая. На щеках ямочки, зубки алебастровые. И одинокая. Вот и скажите мне, что мужикам нужно? Принцессу из Монако? Да они даже не знают, где это Монако находится?

- Короче, пришел Дед Мороз, - сказала Лидка,

- Ну.

- А это, Вер, мой бывший.

- Чего? – я чуть чашку с кофе не выронила.

- Вот и я  чуть с каблуков не рухнула, - сказала Лидка, - я же разоделась, как Золушка на балу. Платье атласное "в пол", рюши из голубой органзы, перчатки ажурные. Туфельки с прозрачным каблуком а-ля хрусталь.  А Вовка у меня,  как паж. 

Короче, звонок. Открываем дверь, стоит мой бывший  в красной шубе, с мешком подарков и бородой. И посохом стучит. Я вначале его не узнала. Входите, говорю, Дедушка Мороз. Он и вошел.

- А дальше?

- Вер,- сказала Лидка, - у меня дома коньяк стоял. Я его прихватила. Озноб выгнать. Давай клюкнем?

- Давай, - я протянула чашку. Вот кстати-то. В такую погоду это просто спасение.

Клюкнули мы коньяк. Согрелись. Молчим. Я Лидку не тороплю. Пусть говорит то, что захочет. Не все же можно объяснить.

- Ну, зашел он, - сказал Лидка, медленнее, чем обычно, - я еще удивилась, откуда он знает, где елка. У меня же распашонка, комнаты одинаковые. Елку мы всегда в правой ставим. Так он в правую и пошел. Я еще подумала, а может у всех в правой комнате елки стоят? Наивная я, Вер.

- Не наивней меня, - сказала я, - давай еще клюкнем. Так это кстати.

Мы клюкнули.

- А потом он говорит, - сказала Лидка, - нет, погоди, сначала я говорю Вовке. Вовка, скажи, здравствуй, Дедушка Мороз. Вовка пищит – здравствуй дедушка Мороз. А тот  отвечает,  здравствуй – здравствуй, сынок. Тут я бывшего и  разглядела.  Хорошо рядом кресло стояло.

- Обалдеть, - сказала я.

- Ага, - кивнула Лидка, - ну, Вовка, не заметил этого самого «сынок». Стишок рассказал, подарок получил. Кстати, подарок раз в пять раз дороже, чем я платила при заказе.

- Ну, это понятно, - кивнула я.

- Короче, Вовку в детскую выставила с этой самой железной дорогой. А сама бывшего и спрашиваю – тебе чего, делать нечего? Ты без цирка не можешь?

- Он же у тебя Серега? – уточнила я.

- Серега, -  усмехнулась Лидка, - только не у меня. Он от меня к актрисе драпанул, когда с Вовкой нужно было по ортопедам мотаться. Представь себе, одно дело на его машине, а другое дело я Вовку на своих руках таскала. До больницы и обратно, два раза в день. У меня руки,  как у бабуина,  до земли вытянулись.

Тут мы начали ржать. Ну, смешно же, когда руки до земли.

- Бабуины от слова бабы, - сквозь слезы выдавила я, - нам и таскать.

Тут Лидка поползла вниз, ухватилась за меня, и мы вместе покатились на пол. Ржать стало легче. Лежишь на спине, воздуху ничего не мешает,  хохот от потолка отражается.

- Я сейчас задохнусь, - сказал Лидка.

Мы поднялись с пола и  еще чуть-чуть клюкнули. Чтобы отдышаться.

- И тут он заявляет, - Лидка расстегнула пуговицу ватника, - насынг персонал, джаст бизнес.

- Чего? – не поняла я.

- Это он ум мне свой показывал, - сказала Лидка, - если больше показать нечего, то только ум и остается.

Тут мы опять прыснули и придушенно поквохтали.

- Нет, - сказала я, - ты все-таки переведи, чего он сказал.

- Это по-английски «ничего личного, только бизнес», - перевела Лидка.

- В смысле?

- Ну, типа, он пришел исключительно  по работе, а не ко мне.

- Он что Дедом Морозом работает?

- Он переводчик, - сказала Лидка, - а сейчас они  семейно халтурят.  Его актриска Снегурочкой, а он Дедом Морозом.

- А ты Снегурочку заказывала?

- Не-а, - отмахнулась Лидка, - посчитала, что Золушки вполне хватит. Как в воду глядела.

Мы опять замолчали. Как же не хочется обратно в слякоть. А нам еще леса собрали, а они мокрые, скользкие. И ведра тяжелые.

- Короче,  я молчу, жду, пока он отвалит, - говорит Лидка, - я ему с сыном никогда видеться не запрещала. Ему актриска запретила, вот он к Вовке и не ходил.  Жду, а он не отваливает. Пошел к Вовке  дорогу собирать. Там такая сложная дорога, электроника, станции, туннели. Поезда и грузовые и скоростные. Короче они час собирали.

- А ты чего делала?

-  Кофе пила. А пусть общаются, - сказала Лидка, - Вовке - радость, а мне параллельно.

- Ну и правильно, - согласилась я.

- А потом вечер наступил, - сказала Лидка, - а он не уходит, топчется в своей шубе, потеет.  Слышу, что ему актриска звонит, ищет. А он ей врет, что в лифте застрял. И сколько еще просидит – неизвестно. А голос такой заискивающий. Со мной он так никогда не разговаривал. Он и ушел-то по-английски.

- Он же английский переводчик, - напомнила  я.

- Да это я помню, - сказала Лидка, - я, если хочешь знать, Верусь, вообще все помню. И как он в депрессии валялся, как  его с переводами кинули, как он ненавидит жареный чеснок, какие у него любимые галстуки, как он завидовал соседскому джипу. И все время я ему вытирала его английские сопли.  А у меня соплей никогда не было, потому что я только и знала, что вкалывать. У меня даже слезы были все расписаны вперед, на каждый случай по несколько штучек, не больше. А он вот взял и ушел.

Я обняла Лидку,  и мы поплакали. Накопилось, вот и поплакали. Зима оттепелью плачет, а мы – это часть природы, какая бы противная она ни была.

- А потом, - Лидка утерла слезы, - они играли в дорогу, пускали поезда, закрывали шлагбаумы, зажигали семафоры, продавали билеты, штрафовали зайцев. Я тоже играла. Я была мамой, которая встречает своего ребенка с поезда. Так Вовка захотел. Он ехал в вагоне, махал мне из окошка рукой, а потом мы с ним обнимались. Давай допьем коньяк?
- А, давай.

Мы клюкнули на посошок.

- А потом Вовка уснул, - сказала Лидка, - прямо на рельсах. Серега взял его на руки и отнес в кровать. И отклеил бороду и усы. И снял шубу и валенки. И пошел в душ, потому что дико вспотел в своем наряде. Я тоже надела халат, потому что…  Не знаю почему. Наверное, надоело быть Золушкой. А Серега вышел из ванны, а вокруг талии обернуто полотенце. Он так всегда делал. И на коже капельки воды. А я ему заварила липовый цвет, он на ночь всегда его пил. А потом мы легли в постель. И я как с цепи сорвалась, накинулась на него. Я же, Вер, как он ушел – ни с кем. Он тоже как-то зажегся и,   в общем…Нам было хорошо. Мы потом встали, в одних простынях, зажгли свечи, выпили шампанское. И ни о чем не говорили, просто плавились от какой-то взаимной нежности. Серега сильно похудел, не кормит она его, что ли? И еще какой-то запуганный, суетливый стал. У меня от этого даже сердце заболело. Пошли обратно в постель. Сердце и прошло. А утром просыпаемся – напротив кровати Вовка стоит и на Серегу смотрит.  Мам, говорит, а пусть папа встает, я  его давно жду. А зачем, я говорю, он тебе, сынок?  А Вовка -  хочу папке  железную дорогу показать, которую вчера Дед Мороз принес. Тут Серега прямо таки всхлипнул, но сделал вид, что закашлялся. Вскочил с кровати, и они пошли к железной дороге. А я готовила завтрак. Вовке  - омлет, а Сереге – гречневую кашу с молоком. Они пришли и поели, потому что еда была привычная. Я так всегда по утрам готовила. А потом Вовка пошел во двор гулять, а Серега нарядился Дедом Морозом  и украдкой выбрался из подъезда. Я из окна видела, как он в такси забрался. И уехал. И все.

- Что все? – не поняла я.

- Конец истории, - сказала Лидка, - засиделись мы, Вер. Не заплатят нам с тобой сегодня ни копейки. Пошли работать.

Мы накидывали штукатурку совсем  рядом. Я все время думала, неужели вот так бывает. Как это такие горячие чувства могут соседствовать с разумом, который приказывает этим горячим чувствам взять и  заткнуться? И молчать в тряпочку? Как это может быть?  А что скажет Вовка, который вернется с прогулки? Куда подевался папа? Только что нашелся и вот уже ищи-свищи?

- Лид, - начала я, - так как же…

- Не надо Вер, - сказала Лидка, - я не знаю. И что Вовке сказать не знаю.

- Позвони ему, - потребовала я, - позвони на фирму, пусть приедет снова. Не хочешь к тебе, пусть ко мне приедет, я с ним сама поговорю.

- Зря я тебе все это рассказала, - повернулась ко мне Лидка, - надо было просто все это забыть. Ну, было и было. И нет.

- Ага, нет, -  я  сердито отмахнулась и уронила с сокола штукатурную смесь.

- С Новым годом! – донеслось снизу, - спасибо за подарок.

Внизу стоял заляпанный  сырой штукатуркой  Дед Мороз.

- Серега, ты? – крикнула я наудачу, всматриваясь в занавешенное бородой лицо.

-  Ну, я, -  Дед Мороз бегло оглядел леса вплоть до крыши, - А Лида где?

- Лид, - повернулась я к прижавшейся к стене Лидке, - ты чего? Это же Серега.

- Ну и что, что Серега? - сказала Лидка, - мало ли Серег на свете?

- Ой, не валяй ты дурака, - сказала я, - иди вниз.

Лидка пошла к лестнице.

Сверху я видела, как они обнялись.  А потом Серега  распахнул перед ней свой мешок и оттуда появился  сияющий Вовка.  А потом Лидка помахала мне рукой и  они уехали.

А я прикинула, сколько мне сегодня надо накидать еще и за себя и за Лидку? Получалось  пару часов  сверхурочных, но не это главное. Главное, что теперь я отношусь к оттепелям по-другому, как к подарку в нашей суровой и промерзшей насквозь  жизни.
 
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх