Собаку не пустили в поезд. То ли, хозяин не оформил документы вовремя, то ли не купил правильный билет. Не знаю, что. Но верный друг остался на перроне. А мужчина кричал ему из окна вагона:
– Ты меня дождись! Ты же всё понимаешь! Мне надо! Мне очень надо! Но я скоро приеду!
Соседи по купе и вообще по вагону страшно волновались, и сносили ему деньги на подкуп проводницы.
Но бывают такие проводницы, знаете ли, что тебе танк. Непробиваемые. И её “нет” – было-таки – “нет!” Короче говоря, поезд двинулся, а человек высунувшись из окна кричал что-то псу.А он бежал за вагоном и жалобно скулил. Он остановился у конца перрона, и смотрел с тоской в глазах вслед удаляющемуся составу. И потекли бесконечные, серые дни, наполненные ожиданием и надеждой. Вскоре все работники вокзала города Энн стали подкармливать и прятать пса в теплом здании. Он стал сыном полка, простите, любимцем вокзальных служащих.
Каждый поезд он встречал с надеждой в глазах и носился по перрону, заглядывая в лица выходящих людей. И с каждым следующим лицом, его надежды всё таяли и таяли.
И обычная тоска заполняла всё вокруг, делая этот мир серым и холодным. Так прошёл год. А потом и ещё один. "Видимо, хозяин очень занят" - думал пёс. "Но ведь он не может не приехать. Он же обещал, а он ведь меня любит". И он ждал, надеялся, и бежал встречать поезда.
И вскоре весь город узнал о собаке по имени Матрос, так его назвали. Сперва десятки, а потом сотни людей стали приходить и пытаться забрать его домой. Но он вырывался и бежал на перрон. Ведь там должен был вот-вот появиться его человек! А его человек никогда не врёт – так думал Матрос, вырываясь из рук и сбегая снова и снова.
Так прошло три года.
Холодным зимним утром толпа женщин и пара мужиков – работников вокзала ворвались в кабинет начальника.
– Петрович, Петрович! - кричали они перебивая друг друга. Петрович! Там с Матросом что-то случилось!!!
Петрович – начальник вокзала, серьёзный и требовательный человек, грузной комплекции крикнул:
– А ну тихо! Все затихли. Он поднялся и надел форменный китель и фуражку. Потом достал две таблетки кардилока и выпил их.
– Ждите меня здесь - сказал он.
Выйдя за двери, он вдруг рывком захлопнул их, повернув ключ в замке. Женщины с той стороны двери стали барабанить в неё кулаками, и обещать громы и молнии на его голову.
Петрович тяжело вздохнул и, поправив на голове фуражку, пошёл в зал. По вокзалу расхаживали безхозные покупатели, явившиеся за билетами. Увидев Петровича, они бросились к нему и стали кричать, и требовать. Каждый орал о своём. Гвалт стоял неимоверный. А Петрович шёл сквозь них, как сквозь расстрельный строй. Молча, не говоря ни слова. Внутри у него звенела натянутая струна.
Подойдя к уголку зала, где на тёплой подстилке лежал Матрос, он наклонился и потрогал тело собаки. Потом выпрямился и отдал честь ушедшему на радугу псу. Так он и стоял, окруженный беснующейся толпой разозлённых "покупателей билетов". Некоторые крутили пальцем у виска, некоторые угрожали, а кое-кто, сообразив в чём дело, отошли в сторону.
Петрович наклонился, и подняв собаку вместе с её подстилкой, пошел в сторону своей машины. Люди, за несколько минут до того кричавшие и грозившие ему карами небесными и земными, молча расступались. Они наконец-то поняли, что случилось.
Через два часа Петрович вернулся. У него в руках были две большие хозяйственные сумки и несколько табличек, которые он развесил на всех вокзальных дверях. Там было написано вот что:
“В СВЯЗИ С ВНЕЗАПНОЙ СМЕРТЬЮ РАБОТНИКА ВОКЗАЛА
МЫ ЗАКРЫТЫ ДО КОНЦА ДНЯ”
Петрович подошел к закрытым до сих пор дверям своего кабинета и, тяжело вздохнув, повернул ключ и вошел. На него обрушился град криков, женских кулачков, молотивших его по плечам. Мужики молча стояли в стороне.
– Тихо, бабы, тихо говорю - сказал Петрович, ставя на стол две сумки. Он достал из одной две большие бутылки водки и продолжил. –Накрывайте на стол, будем поминать светлую душу нашего Матроса. В наступившей тишине тихонько заплакала уборщица с первого этажа.
– А я ему памятник сделаю - вдруг сказал один из мужиков, - я ведь раньше на кладбище в бригаде по памятникам работал, да выгнали за это дело. И он показал на водку. – Не пью я больше, но за Матроса надо, святой души была собака, - дрогнувшим голосом продолжил он и отвернулся...
Через несколько месяцев к уборщице на первом этаже подошел мужчина и, смущаясь, начал бубнить что-то непонятное:
– Собачка, понимаете, может знаете. Давно. Так получилось. Никак не мог вырваться.
Уборщица уронила швабру, вскрикнув и прикрыв рот ладонями бросилась к начальнику:
– Петрович, он приехал!
– Кто? - спросил Петрович.
– Хозяин Матроса.
Петрович встал, и надев форменный китель и фуражку, достал две таблетки кардилока, положив их в рот и запив водой из графина, он сказал уборщице:
–Пойдём, покажешь.
Мужчина ходил по залу.
– Это ты, что ли хозяин Матроса? - спросил его Петрович.
– Какого Матроса? - опешил мужчина, но потом сообразил и радостно воскликнул, – ааааа, Брута. А где он? А что с ним? Он до сих пор здесь? Ждёт меня?
– Здесь он, - ответил Петрович, серея и темнея лицом. - Идём, покажу. И они пошли к выходу из центрального зала. Мужчина семенил за широко шагавшим Петровичем и объяснял ему, почему никак невозможно было приехать раньше.
Они вышли на перрон, залитый ярким весенним солнцем. Мужик зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой памятник, стоящий чуть влево по перрону.
Из большой гранитной глыбы был вытесан пёс, смотрящий на поезда, а на постаменте была такая надпись: “ОТ БЛАГОДАРНЫХ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА ЭНН САМОМУ ПРЕДАННОМУ ПСУ В МИРЕ - МАТРОСУ! МЫ ПОМНИМ О ТЕБЕ!!!”
– Как же? Как же так? Он должен был дождаться! Я же говорил ему! - вдруг закричал мужик.
Петрович покраснел и, выплёвывая ему в лицо слова, сказал:
– Слышь, ты! Закрой свой рот и вали-ка отсюда по-добру, по-здорову! А то, не дай Бог чего!..
И, отдав честь собаке на постаменте, он повернулся кругом по- строевому и пошел в сторону вокзала, не оборачиваясь.
А солнце светило. И заливало весенними бликами людей, бегающих по перрону и останавливающихся иногда перед необычным памятником собаке...
(с) Олег Бондаренко
Свежие комментарии