Кота выбрали красивого, породистого, с гордостью рассказывали всем его абиссинскую родословную. Назвали ни больше ни меньше — Генералиссимус. Правда, быстро сократили до Му́са, но это не изменило командирского характера кота. А командирские замашки проявились не сразу, а спустя месяца три, когда из маленького рыжего милахи, кот превратился в жилистого, длиннолапого кота-подростка.

В тот вечер супруги поссорились. Из-за ерунды, конечно. Но так как оба были уставшие, голодные, то маленький спор перерос в громкую ругань. Мус, не видавший ранее хозяев в таком неприглядном виде, молча сидел у дверей в кухню, где шёл ожесточённый бой, и наблюдал, переводя взгляд с одного на другого.

Через 15 минут громкой словесной перепалки, он подошёл к хозяину и ощутимо стукнул по ноге лапой. Без когтей, но весьма неожиданно, Лёша даже замолчал на секунду, чем тут же воспользовалась Аня:

— Видишь даже Мус на моей стороне! — крикнула она.

Но тут и ей досталось от кота.

— Вот так тебе и надо! — заржал в ответ Лёша — Ни фига он не на твоей стороне, и вообще как мужик сказал, так и будет!

— Знаешь что, дорогой... — договорить она не успела: кот ударил её ещё раз, уже с когтями. Аня взвизгнула, а на ноге появилась царапина.

— Ах ты засранец! — обрушила она гнев на кота — Ты чего это расцарапался?! Я тебе сейчас! — она сняла тапок.

Но кот изогнув спину дугой и, издав громкий рык, прыгнул на подоконник и принялся ругать хозяев.

Супруги тут же забыли о чём спорили, потому как повод действительно был пустяковый и ошарашенно смотрели на Му́са, который ну никак не походил на игривого, ласкового кота. Это же дикий зверь, а не домашний кот.

К тому моменту, когда Генералиссимусу исполнился год, супруги ещё несколько раз сильно ругались. И опытным путём установили, что их кот не выносит ругань и распускает лапы, стоит им повысить голос. Как только ссора прекращается или они переходят на привычные тона, кот успокаивается и теряет к орущим людям интерес.

Ходить с царапинами Зайцевым не нравилось. А ругаться шёпотом, согласитесь, никакого удовольствия. Ну не выходить же в подъезд, чтобы скандалить! И супруги просто перестали ругаться, а научились договариваться.

Не сразу, конечно, вышло, но как только кто-то повышал голос, в комнату заходил Мус, а это был знак убавить громкость. Даже гости Зайцевых были предупреждены, что ругаться в их доме нельзя — кот не разрешает. А приказы нарушать — под трибунал можно попасть, и ходить потом с царапинами.

Вскоре Аня забеременела и у супругов возник вопрос: как поведёт себя Мус, когда малыш начнёт плакать? Неужели кинется на него с когтями?

Беременный мозг подкидывал Ане варианты развития событий и она то и дело предлагала решение проблем, которых ещё не возникло: удалить коту когти; надеть на лапы ботинки; ну или отдать Му́са кому-то. Она даже рыдала целый вечер, оплакивая расставание.

Благо беременный мозг был только у неё, Лёша спокойно прокомментировал:

— Будем решать вопросы по мере их поступления. Тем более не факт, что они будут.

И как в воду глядел. Генералиссимус обнюхал нового члена семьи, осторожно потрогал лапой пелёнку, сказал короткое, одобрительное «миу» и вышел из спальни. На плач малыша даже ухом не поводил. Но за родителями, которые из-за непривычной усталости, вновь вздумали кричать друг на друга, следил внимательно. Когти всегда были наготове, и если откровенно, то пару раз Зайцевым влетело от кота.

Непредвиденное случилось, когда Никите было уже полгода. Аня оставила малыша на кровати, и убежала на кухню: закинуть картошку в суп. В этот самый момент услышала пронзительное:

— М-Я-Я-Я-УУУУ!

Бросив крышку от кастрюли, Аня кинулась в спальню и за эти 10 секунд, что мчалась в комнату, попрощалась и с сыном, и с котом и со всем миром. Залетев в комнату, увидела, что сынуля, ставший в последнее время очень активным, несколько раз перевернулся со спинки на животик и обратно и оказался в шатком положении на краю кровати. Перевернись он ещё раз, неминуемо плюхнулся бы прямо на пол. Рядом с сыном сидел Мус и отчаянно орал, несомненно, призывая беспечную мать вернуться к своим прямым обязанностям.

Если было бы звание выше генералиссимуса, то кот, безусловно, получил бы его. Но он и без того был обладателем высшего воинского чина, поэтому Зайцевы просто ещё больше полюбили кота.

Как только Никита начал перемещаться по квартире спокойная жизнь у кота кончилась. Мус забирался на книжную полку и сверху следил за ребёнком. Если Никита оказывался в опасности, например, под угрозой прищемить пальцы, Мус своим стройным телом закрывал путь к опасности, отталкивал мальчика, тыкал мордой. Ни разу при этом не выпустив когтей и даже не замахнувшись лапой. Если уловка не срабатывала, включал сирену:

— М-Я-Я-Я-УУУУ!

И Аня мчалась спасать сына, каждый раз мысленно, а порой и вслух благодаря кота за бдительность.

Стоит ли говорить, что Мус стал лучшим другом Никиты. Его покровителем, наставником, товарищем. Несколько раз они ели из одной миски, пока Аня не заметила и не пригрозила лишением пайка. Любую еду Никита предлагал старшему по званию, но тот не любил конфет, отдавая предпочтение белковой пище охотников.

Засыпали они вместе и кот стойко терпел панибратское складывание маленьких ножек на командирские бока.

Когда Никита уходил на боевое задание в детский сад, Мус скучал, но и чего скрывать, отсыпался. С точностью до секунды он знал, когда друг вернётся и пулей срывался ещё до того как будет слышно что лифт остановился на их этаже.

Ругать Никиту не разрешал. Как и прежде Ане с Лёшей доставалось когтистой лапой, позволь они себе повысить голос.

Но иногда Мус воспитывал и Никиту. Например, когда тот закатывал беспричинные истерики, подходил к нему, толкал лапой и тёрся о ноги. Если это не помогало, начинал громко мяукать, грозя разжаловать до обычного человека.

Лет с шести Никита стал ездить на дачу к бабушке и дедушке. Кот тосковал, отказывался от еды, приносил к двери игрушки. Супруги отвезли и его на дачу. С таким охранником им было спокойно: Мус Никиту в обиду не даст.

И действительно на даче он неотступно ходил за мальчиком, расслабляясь только ночью. Генералиссимус был городским котом, к тому же лишённым некоторых мужских радостей, и особого восторга от других хвостатых не испытывал. В первый же день истошным воплем он известил местных, что на их участок лучше не ходить. Один раз поймал мышь, но скорее всего для того, чтобы показать её Никите, ну или у котов свои ценности: завести хозяина, поймать мышь...

Мус и Никита как родные братья неразлучны. Спят, играют, едят, всё вместе. Кот даже проявил интерес к мультфильмам, смотрел вместе с хозяином.

Когда Никите плохо, он прятал лицо в кошачью шею и рассказывал свои детские горести, а тот слушал и успокаивающе урчал... Если мальчик подхватывал простуду, то кот неизменно спал рядом, на его подушке, или грел ноги, когда мальчика знобило. Своих не бросают!

Глядя как сын делает уроки, а под настольной лампой греет бока кот, Лёша сказал:

— Ань, может, сестрёнку Никите родим? Или братишку? Мне, кажется, Мус справится с двумя. Как думаешь?

— Конечно, справится. С таким котом сразу двойню можно родить. Не понимаю почему раньше не додумались...