Вещдок...

Чего не услышишь в Новогоднюю ночь в дружеской компании! Вот одна из таких историй.

      Было это в период горбачевской  борьбы против пьянства и алкоголизма.
     И до того поветрия «административного энтузиазма» самогоноварение было одним из серьезных нарушений общественного порядка. А в эту кампанию – тем более. Поэтому кое-кто из селян, не желая рисковать, со слезами на глазах собственноручно скрутил голову змеевику, источавшему эту «отраву», которая всего лишь несколько недель назад была «живительной влагой». Другие же -спрятали самогонные аппараты куда подальше: потаскали их на чердаки, в стога сена или даже закопали в землю.
     Но вы же знаете поговорку о том, что рано или поздно все тайное становится явным. Особенно – если у тебя непорядок во взаимоотношениях с соседом (чтоб ему пусто было!).
      Никто не знает, из-за чего поссорились на старости лет два соседа Василикэ и Петрикэ, но поспорили они крепко.
     Затаил Василий зло на Петра, решил отомстить. 
Вскоре и случай представился. Да еще какой! Как-то на рассвете приметил он, что Петр копает у себя в огороде какую-то яму. Притаился, стал наблюдать. И что вы думаете? Выносит Петрикэ из дому десятилитровую стеклянную бутыль с  какой-то жидкостью и закапывает ее в землю. Соседа осенило: «Погоди, это же - самогон! Ну, я тебе покажу, соседушка, запляшешь ты у меня!».
     Естественно, куда же ему обратиться, как не в милицию? А телефон в селе один – в сельсовете. Примария по-современному. Побежал. Дело нехитрое. Набрал полицию 02 (теперь -902) и сообщил новость. Приезжайте, мол, всё найдете в таком и таком месте рядом со старым орехом в сторону забора, метрах в пяти.
    Ну, казалось бы, что тут комментировать? По сигналу добропорядочного гражданина вот-вот раскроется ужасное преступление.
    Но наше повествование далеко не закончено. То ли окно в примарии было открыто, то ли случайно там оказался какой-то родственник этого самого самогонщика Петрикэ.
     Услышав эту страшную информацию и поняв, что опергруппа может- таки приехать на место преступления – помчался во весь дух предупредить родного человека об опасности.
   Родной человек, не теряя ни секунды, быстро замел всяческие следы, выкопал бутыль с самогоном, отдал его спасителю, сам взял другую бутыль, налил туда воды, закрыл крышкой (обратите внимание – пластмассовой крышкой!), закопал эту новую бутыль на прежнее место и стал ждать неприятностей.
 Приехала опергруппа.
     - А ну, мошуле  (Мошуле – так молдаване  обращаются к старику. В.П.), показывай, где твой самогонный аппарат. Где твоя самогонка? Где твоя бутыль?
    - О чем вы говорите? Какой аппарат? Какой самогон? Знать не знаю, ведать – не ведаю и вообще – впервые слышу!
     - Ага, а что это за свежая земля? А что это за бутыль? А что это ты нам, дед, голову морочишь? Поехали в райотдел!
    Ну, поехали. А как-то так поехали, что два сержантика с этой бутылью ехали отдельно, а офицер с преступником – отдельно.
     Ну, сколько можно ехать! Обязательно в пути осенит какая-нибудь идея. А поскольку крышка на бутыли, то есть на вещественном доказательстве, как вы обратили внимание, была пластмассовой, то содержимое показалось сержантикам вполне доступным. Вот и они посчитали возможным (!!!) сунуть свои носы в те сферы деятельности, которые им, обычным постовым у КПЗ, неподведомственны по уставу.
     А поскольку у одного из них случайно в кармане оказался стакан – возможность была превращена в действительность.
    Результаты анализов оказались такими же неожиданными и непонятными, как теория относительности Альберта Эйнштейна в первые недели ее существования.
    - Эт-т-то н-н-е самогон…- прошептал первый экспериментатор. Это – не самогон… Простая вода….
     Казалось бы, убедился – и хватит! Все-таки – вещдок! Так нет же! Приспичило попробовать и второго. И - хлобысть из стакана.
   -Да, ты прав. Вода….
   Пока все это происходило – приехали в райотдел.
Не успели слезть с машин – команда: «Вся опергруппа с самогонщиком и с вещдоком – к начальнику!».
     Пошли быстро все, не успев и словом перекинуться. Офицер, два сержанта, Петрикэ и вещдок тут же оказались в кабинете начальника.
     Начальник был служака ревностный, поэтому начал с Петрикэ:
     - Как Вам не стыдно! Старый уже человек, седая голова, знаете современное положение дел против пьянства, а гоните самогон! Вы, мошуле, знаете, что за это бывает? Мы будем вынуждены Вас наказать по всей строгости закона, оформим дело в прокуратуру!
     Петрикэ чуть в обморок не упал от этих, в общем-то, справедливых и произнесенных не очень-то резким тоном, слов. Но все-таки ему удалось пролепетать, чуть не плача:
    - Я…я…я… не гнал …. У меня… неделю назад… старуха…умерла…   
    - Конечно, мы понимаем Ваше горе, - смягчился начальник. - Похороны, традиции, поминки, - все это понятно. Мы сочувствуем. Но, коль Вы сюда попали – мы обязаны принять меры к самогонщикам, Вы понимаете? Раз вы гнали…
   - Да не гнал я!..
   - Что  ты морочишь нам голову! А в бутыли что, вот, перед нами? Ну, что это? А?
  - Так я говорю – старуха умерла. А бабы говорят: воду, в которой покойницу купали, нельзя будь куда выливать, может быть заразной. Я и решил закопать в землю. Вот эта вода и есть в бутыли….
      Сержанты сначала покраснели, затем побелели, потом начали потихоньку зеленеть. Схватились за рты и стали самым непристойным образом рвать, даже не успев выбежать из кабинета начальника.
     Говорят, что они изрыгали эту «воду» до самого вечера, и даже на следующий день.
    - Вот это мой пример, который должен  убедить вас в том, что ВЕЩДОК  НЕПРИКОСНОВЕНЕН. А кто это понять не в состоянии – того может ожидать участь этих двух сержантов!
    Так закончил свое выступление на оперативном совещании в районном комиссариате полиции майор из Управления собственной безопасности Министерства внутренних дел республики.
     Аплодисментов не последовало. А кто-то из женского персонала, видать, слишком впечатлительный, вдруг побледнел и схватился за горло.